нет. мне всё-таки было не слабо взять и позвонить, скороговоркой произнеся 'свободен в воскресенье вечером? часов в шесть?'. голос у него странный был. такой измученный, отчуждённый. сказал, что не знает, получится ли (и это я эгоистка!..), сказал что перезвонит потом и спросил, зачем. я сказала, что правда нужно.
всё равно стрёмно.
и опять рыдала. Катя выгребла из сумки всё, что оставалось с незапамятных времён, связанное с ним и торжественно порвала. там была ещё та записка, которая в шоколадку тогда вложена была. ТУ, ты помнишь. теперь я с катей не разговариваю. я правда сильно плакала. пришлось идти к суслику, хотя я не планировала и перекрашиваться (благо, я взяла с собой подводку). и я только врубилась, что у меня, таки да, депрессия. уже вторая неделя...
вся валерьянка моя, в общем.